Образчик черного юмора.

Один мой знакомый, парень, потерявший в железнодорожной катастрофе обе ноги сильно выше бедра, отличался такой бешеной энергией и характером-без-комплексов, что на двух протезах мотался по всей Москве по бесчисленным дамам, друзьям и собутыльникам. Учеба в институте от этого заметно страдала, протезы, впрочем, тоже. Кожаная обшивка с них отвалилась кусками, остался непосредственно стальной "скелет", в просторечии называемый "курьи ножки". А поскольку Птиченька, как я уже говорила, был без комплексов, то летом он не абы как разгуливал, а в шортах. И вот как-то сердобольная бабуля, увидев его в незамаскированном виде, принялась плакать и причитать - ах, да как же ты, милок, да чтож с тобой случилось-то?!

Птиченька повесил не вполне трезвую голову и сказал покаянно:

- Это, бабуля, дурные привычки виноваты. В детстве привык ногти на ногах грызть. Вот так грыз, грыз...



(Вот только бабулю мне, если честно, жалко. Она же не со зла, а так, по простоте душевной...)

---

Жечь свои корабли - занятие очень утомительное и очень грязное. И потом еще приходится долго лечить ожоги...

@настроение: Ибо нефиг!

---

Старая, еще ФИДОшная байка. Некий программмастер принес своего n-месячного младенца на плановый осмотр педиатру. Педиатр посмотрела, удостоверилась, что с детенышем все в порядке и сказала, что ему пора в манежик игрушки вешать. "Да, - ответил программастер, - я ему вчера дохлую мышь повесил, и как он с ней замечательно игрался!"... И, только посмотрев на ее лицо, понял, что сказал что-то не то...

---

Пока кошка не видит...

---

Закон для Усех Гоблинов (баян, наверно)...

Про Меня



1. Я самый главный.

2. Чего я говорю, всё надо делать.

3. Если я ничё не говорю, можно делать чего хочешь.

21. Если я чего сказал, можно и не делать, только получишь больно.



Про Жратву и Другое



1. Кто нашёл, тот и съел.

2. Что нашёл, то и съел.

3. Если нашёл такое, которое съело тебя, потом не жалуйся.

32. Нашёл много, паделись с Товарищщем, а то обожрёсся и Помрёш.

34. Не знаеш, с кем делитца, отдай всё Мне, я знаю.

22. Нашёл Жратву или Другое и оно не приколочено - тащщи в деревню. Не

пригодица тебе - пригодица другому.

12. Нашёл Жратву или Другое и не понял Что - тащщи в деревню и дай Шаману, штобы сожрал. Может, наконец атравитца, гад ползучий.



Про Кашу и Работу



1. Надо сварить Кашу - заставь Раба.

2. Кончились Рабы - паймай ещщё.

3. Не паймал Раба - заставь таго, кто Слабже.

12. Не нашёл того, кто Слабже - значит ты сам балотный червяк и должон жрать што попало.



Про Ельфов.



1. Если не знаиш, кто это, значит это точно Ельф.

2. Кто дружит с Ельфами - тот червяк балотный.

3. Нашёл Ельфа и он не привязан - бей промеж ушей и ташши в деревню. Не пригодитца тебе - пригодитца Другому.

11. Нашёл Ельфа и он хочет тебе дать промеж ушей - биги аттуда, потому как кто знает, может ето и не Ельф.

12. Нашёл много Ельфов - биги аттуда и раскажи мне, мы их пойдём Мочить.

21. Если ты заболел - паймай Ельфа, привяжи его к дереву и сматри на него.

21.1. Не делай это в сваей Пещере, если ты медленно бегаеш.



Про Мочиловку



1. Если все пошли мочить Ельфов - ты тоже иди.

2. Если никто не пошёл мочить Ельфов - не ходи адин, а то тебе дадут больно.

3. Если пришёл кто незнакомый и сказал тебе мочить Ельфов - лучше сбеги, а то может он сам Ельф.

12. Если вокруг мочат Ельфов - лучше сбеги, а то вдруг тебя самого замочат.

32. Если непадалёку мочат Ельфов - подожди, кагда закончат, собери што валяется на земле и ташши в деревню.



Чего делать если Ельфы тебя паймали



1. Если Ельфы тебя паймали, значит ты сам червяк балотный и мы тебе памагать не будем.

2. Жри усё вакруг себя и пой гоблинские песни. Тагда тебя Быстро атпустят.

2.1. Примерный текст Гоблинской песни: "Не бей меня мама железным молотком по галаве."

3. Если Ельфы тебя чего-то спрашивают, не бойся и гавари как есть: што ты Дурак и ни хрена не знаеш.

12. Если Ельфы заставили тебя варить кашу, сожри всю кашу, штобы им не досталось.

21. Если Ельфы варят тебя на кашу, сожри всю кашу вакруг себя, штобы им меньше досталось.

32. Если Ельфы решили тебя отпустить, скажи што не уйдёш. Тогда тебе могут дать денег и много жратвы, штобы ты Отстал.

33. Если тебе дают денег, хавки и отпускают - проси, чтобы хто проводил. Будут вести - промеж ушей и ташши в деревню.



(с) Грызь

---

Очень живописно...

Из старых конспектов по истории права. Во Франции 11-14 вв существовало право первой ночи. Но жених мог откупиться от сеньора деньгами или солью, а невеста - "сковородкой такой величины, чтобы в ней мог поместиться ее зад"...

---

Я в нормальном седле сидела всего раз в жизни. Лошадь была отменно выученная, пастушья кобыла в Тебердинском заповеднике, она идеально слушалась и движений повода, и шенкелей, и обычного "Тпррру!", но когда я с нее слезала, она меня основательно цапнула за руку, выразив свое мнение обо мне как о подготовленном всаднике...Но зато в детстве у меня был роман с деревенскими лошадьми. На них весной огороды под картошку распахивали, зимой подкармливали, а все остальное время они жили совершенно дикой и самостоятельной жизнью в окрестностях деревни, старший жеребец водил свой табунок на поля или в ближайшие леса кормиться, а на ночь они иногда приходили в развалины конюшни. И вот мы, дети, к ним долго подлизывались, потом уговорили их, чтобы они разрешили на себя садиться. Естественно, ни седла, ни уздечки у нас не было, подманиваешь к подоконнику в той же конюшне и перелезаешь на широченную гнедую спину... Они на редкость терпеливо с нами обходились, правда, скорость и направление движения выбирали самостоятельно, зато очень нас любили и по полной форме приветствовали, если встречали в окрестностях деревни. Идешь за грибами... и тут из тумана на опушке выплывают четыре мощных силуэта и идут здороваться, мои родные в первый раз даже слегка испугались. А деревенские дети этих мустангов здорово боялись, лошадки однажды, как нам потом рассказали, чуть скотника своего не убили, когда он к ним пьяным сунулся. А нас они даже не укусили ни разу, по-моему, они гордились, что "приручили несколько человеческих детенышей; они так смешно ерзают на загривке!" Младший жеребец был необъезженным. Я этого не учла, взобралась на него, он, натурально, испугался, вылетел из конюшни и начал поддавать задом. Удержаться можно было, но я струхнула и кое-как с него сползла на землю, без особых травм, коленку только разбила. Самое смешное, Орлик тут же успокоился, всеми силами постарался дать мне понять, что он на меня не обиделся, и вообще у нас опять любовь. И с удовольствием потопал со мной обратно в конюшню. А потом лошадей перевели в главное село совхоза, и наш доморощенный Natural Horsemanship пришлось прекратить, а жаль…

---

Кстати, еще одна интересная особенность, объединяющая все книги Дяченок (во всяком случае, все, какиея читала). У них один или несколько главных героев мучаются не столько от внешних обстоятельств, сколько по вине некоего внутреннего таракана. В лучшем случае - это на редкость гов... плохой характер, как у героев "Авантюриста" или "Магам можно все", в остальных это либо искусственное искажение характера (как у героя "Шрама"), либо некое свойство, воспринимаемое как данность ("Пещера", "Ритуал", "Скрут", "Ведьмин век"). И процесс преодоления показан весьма и весьма непростым.

---

Лимерики из Вигго-клуба.

Ксанн:

На тусовке одной в Ривенделле

Про судьбу Средиземья трендели -

По совету правителя,

В путь собрали Хранителя,

Но Кольцо он забыл в Ривенделле...



Арагорн был воитель недюжинный,

После Мории малость контуженный...

Как мечом он взмахнет,

Так никак не поймет:

Тут один стоял орк или дюжина?



Милый Мортенсен с русой бородкою

Поведенья был самого кроткого,

Но когда поддавал,

Эльфов за уши драл

И дразнил урук-хаев "красотками".



Леголасу, великому лучнику,

Мы орали «Ура!» всем Нескучником,

А потом Феанор

Поломал гвоздодер,

Вынимая стрелу из двуручника… (в соавторстве с Еленой Клещенко)



Арагорну со взглядом внимательным

Предстоит промо-тур окончательный.

Ты ему не готовь

Ни стихов, ни цветов

…Но «калаш» подари обязательно



Эсмеральда

Я "Две башни" читала внимательно;

Посмотреть этот фильм обязательно

Я решила давно

И сходила в кино,

ТОЛЬКО БАШНЮ СНЕСЛО ОКОНЧАТЕЛЬНО!



Лада

Вигго плакался другу из конницы:

"Караул! Одолели поклонницы!"

Но девалась куда

по утру борода?

Хорошо притворялась, негодница...



За искусство правдивое ратуя,

целовал он коня, а не статую.

Зритель "браво" кричал,

а ему по ночам

все мерещилась морда усатая... (с)



Отсюда: www.viggomortensen.narod.ru

---

Меня неоднократно потрясал до полного безъязычия такой вот фокус: человек, который искренне, горячо и с глубокой внутренней болью рассказывает об унижениях первого года армии, тут же, без перехода начинает рассказывать, что он сам делал с первогодками во втором. И коллектив полностью сменился, и он сам волен выбирать для себя оптимальную линию поведения - а вот поди ж ты. Нет, я все-таки мужчин внутренним чутьем не всегда понимаю. Предсказать могу, понять - нет. Как в том анекдоте про урок русского в грузинской школе: "Сол, фасол, картофел пишутся с мягким знаком, а вилька и тарелька - бэз мягкого, дети, это нэльзя понять, но надо запомнить".

---

Что лучше НЕ просить у Гэндальфа в подарок: бижутерию, добрый совет и материал для интересной книги...

---

...И куда это животное первым делом отправилось, пошатываясь и временами нежно припадая к стенке коридора?...

Смешной вопрос. К миске, естественно.

А у кошки на физиономии большими светящимися буквами написана МЫСЛЬ: "Я же знала, что синяя дорожная сумка - это не к добру!!!"

---

Только хотела написать что-то прочувствованное, как кот, который, лежа у меня на коленях, отходит после наркоза, основательно меня обдул. Ладно. Ему сейчас все можно. На него даже кошка не рычала, когда он, не вполне сознавая, что делает, запрыгнул к ней на кровать....

---

Третья цитата

"Я послал брата Петра на рынок за припасами и сразу же понял, что допустил ошибку. Конечно, в зелени и рыбе он разбирается, но еще при въезде в Тулузу мы решили купить кувшин хорошего вина, чтобы, как скромно выражаются в Сен-Дени, прочистить горло от дорожной пыли. В рвении Пьера я не сомневался, равно как и в том, что на тулузском рынке можно купить вино лучших виноградников Окситании. Но откуда нормандцу знать, какое вино хорошее, а какое - нет? Представляю, что они там пьют возле Руана! Здешним торговцам дай только почувствовать слабину - мигом обдурят, будь ты хоть самим архиепископом.

Мы с братом Ансельмом расположились неподалеку от рынка, где местные крестьяне выгружали подводы, и, присев на какие-то мраморные обломки, уже успевшие врасти в землю, с нетерпением ожидали Пьера. Конечно, можно было завернуть в ближайшую харчевню, но отпугнула грязь и запах лука, который преследовал нас от самой Луары. Без лука в Окситании не готовят, по-моему, даже знаменитый медовый напиток. Иногда к запаху лука добавляется аромат чеснока - и тогда воздух Окситании становится поистине целебным.

- Эх! - наконец не выдержал я. - Надо было самому идти!

- Помилуйте, отец Гильом, - отозвался Ансельм самым невинным голосом. - Брат Петр прекрасно разбирается в луке...

Я чуть не подавился, поскольку на лук уже смотреть не мог, а вдыхать его аромат - тем более.

- Если он принесет лук, брат Ансельм, и если вино окажется скверным, я наложу на вас епитимью - семь луковиц в день вперемежку с чтением «Светильника».

- А меня-то за что? - невинно моргнул парень, и я мысленно увеличил число луковиц до дюжины.

Пьер появился вовремя, ибо я уже собирался начать экзекуцию над Ансельмом, заставив его читать вслух очередной раздел из Гонория Августодунского. На эту душеполезную книгу итальянец уже не мог смотреть без содрогания. Конечно, «Светильник» в больших дозах невыносим, но я твердо знал, что брату Ансельму следует научиться смирять гордыню, а брату Петру - подтянуть латынь. Для обеих этих целей книга вполне годилась."

---

Вторая цитата. Длинная :-)

Отец Сугерий редко сидит на месте. Или стоит - меня всегда поражало, как он умудряется выстаивать литургию, особенно праздничную. Мы все привыкли, что отец аббат бегает, причем в буквальном смысле. Если предстоит беседа один на один, он приглашает гостя - или кого-то из братии - в свою келью, усаживает на знаменитое цветное одеяло, застилающее его ложе, и начинает бегать от окна к двери, разговаривая на ходу. Он как-то обмолвился, что если перестанет бегать, то мы можем заказывать ему мраморную плиту вместе с эпитафией.

Итак, отец Сугерий совершал свою обычную пробежку, а я сидел на том самом знаменитом одеяле. Знаменитым оно стало еще много лет назад, еще до того, как я попал в Сен-Дени. Братья-бенедиктинцы шепотом передавали друг другу, что новый аббат знаменитого монастыря накрывает свое ложе цветным - цветным, представляете! - одеялом. Конечно, устав Святого Бенедикта - вовсе не образец суровости, но цветное одеяло у аббата Сен-Дени! Велик соблазн для малых сих!

Отец Бернар в нашу первую встречу сразу же потребовал подробно описать келью отца Сугерия. Слушал он молча, и голубоватый гипс его лица дышал ледяным холодом. Я не мог умолчать об одеяле, но уже знал, что грозный голос из Клерво не прогремит, ибо привез от отца Сугерия согласие на отрешение от должности королевского сенешаля Этьенна де Гарланда - давнего недруга отца Бернара. Ради этого гипсовый истукан был согласен стерпеть многое - даже цветное одеяло...

То ли по забывчивости, то ли по другой причине, но Орсини не обязал меня хранить все слышанное от него в тайне. Поэтому мне было что рассказать отцу Сугерию, который вызвал меня сразу же по возвращении из Нотр-Дам-де-Шан, отправив предварительно Его Высокопреосвященство с визитом к молодому графу Корбею. Наследник под стать папаше - первым не нанесет визит даже кардиналу.

- Печально, печально, брат Гильом... - Отец Сугерий подбежал к окну и покачал головой. - Как не вовремя!..

- Да, отче, - согласно кивнул я.

- Мы как раз собирались ехать на заготовку леса для ремонта, - донеслось уже от двери.

- И смотреть эскизы нового алтаря, - подлил я масла в огонь.

- Алтаря! - Аббат на миг остановился и схватился за голову. - Ах, брат Гильом, я, конечно, уважаю желание Его Высокопреосвященства, но почему именно вас? Ах, говорил я вам, что вашу книгу!.. Ваша книга!..

Отец Сугерий сразу же уловил, в чем суть. Он действительно не советовал обнародовать «Житие Святого Иринея». Бог весть, может, он и был прав.

- В округе Памье происходит нечто, по мнению Его Высокопреосвященства, не совсем обычное, - осторожно начал я. - По его высокоученому мнению, тут дело рук не только человеческих...

- Но почему туда надо посылать именно вас? - воскликнул отец Сугерий, вновь оказываясь у двери, и совершенно нелогично закончил: - Ах, брат Гильом, это все ваша книга!..

- В моем скромном труде я обратил внимание на мысль, высказанную Святым Иринеем в его знаменитом трактате «Пять книг против ересей» о том, что Церковь недооценивает мощь и влияние Врага рода человеческого. Что волею Творца тому, кого именовать здесь не будем, дано на земле больше власти, чем нам кажется. Святой Ириней писал о ведовстве, оборотнях, ламиях...

- Ламии! - отец Сугерий даже подпрыгнул. - Брат Гильом! Брат Гильом! Что вы говорите? Вся эта мерзкая нечисть, вами поминаемая, есть лишь следствие темных суеверий, как и сказано в каноне «Епископы»! <Канон (постановление) «Епископы» осуждал веру в нечистую силу. Вера в нечисть признавалась обычным суеверием. Преследование ведьм запрещалось.>

Я невольно улыбнулся. В догматике отец Сугерий не особо силен. Вернее, силен как раз настолько, сколько требуется аббату, управляющему не только монастырем, но зачастую - всем Королевством Французским.

- Именно это я и решился написать в своей книге. Увы, Его Высокопреосвященство рассудил несколько иначе, не только восприняв, но и, так сказать, углубив мысли Святого Иринея. Он считает, что мы просто слепы и Враг рода человеческого уже открыто вышел на бой. Положениям канона «Епископы» он противопоставляет не только слова Иринея, но и мысли Оригена, Григория Низианина, Иоанна Дамаскина и ныне здравствующего отца Петра Ломбардского.

Аббат фыркнул - в оценке отца Петра и его творений мы с ним не расходились.

- Но тогда... - Отец Сугерий на миг остановился и недоуменно заморгал. - Зачем же посылать в этот, как его, прости Господи, Памье вас, брат Гильом, если вы не разделяете его взглядов?

- Вероятно, чтобы меня разубедить, - я невольно усмехнулся. - К тому же, если я не справлюсь...

- Не говорите так! - Аббат взмахнул руками. - Его Высокопреосвященство - дворянин, он на такое не способен!

Отец Сугерий, по слухам - сын сапожника, все еще сохраняет какие-то иллюзии по отношению к сословию, к которому я когда-то принадлежал.

- Есть еще одно обстоятельство, - нерешительно заговорил я, думая, стоит ли сообщать об этом аббату. - В деле двух Жанн де Гарр есть нечто напоминающее некоторые эпизоды жития Иринея...

Отец Сугерий вновь моргнул и на мгновенье замедлил ход, поравнявшись со мною:

- Помилуйте, добрый брат Гильом, неужели из-за сходства с историей сына купца из Массилии?

Вот уж не думал, что наш славный аббат настолько помнит мою книгу! Тем более история с сыном Авла Росция, купеческого сына из Массилии, была помещена в «Дополнениях», как явно апокрифическая.

- Истинно так, отче, - кивнул я. - Сходство имеется, хотя там речь шла об обмане еще более злокозненном, ибо в роли лже-Авла выступал сам Нечистый. Но дело не только в этом. В «Деяниях Иринея», кои я использовал, хотя и осудил за многие явные вымыслы, рассказана история об Иринее и колдунах-дэргах. Там приводятся их заклинания, которые автор «Деяний» не постыдился переписать...

- Дэрги, которые суть логры <Логры - легендарный народ, живший в Камелоте, где правил король Артур.>, - край ризы отца Сугерия прошелестел рядом со мною, но голос донесся уже от окна. Я, не удержавшись, улыбнулся.

- Лограми славного короля Артура посчитали дэргов жонглеры из Окситании. Скорее всего дэрги - один из друидских орденов, с которыми действительно сталкивался Святой Ириней. Но важно другое. У женщины, которую заподозрили в колдовстве, найдена небольшая каменная табличка с надписями. Это заклинания - те самые, что считаются дэргскими. Она и упомянула дэргов...

- Ах, зачем вам было переписывать такое! - воззвал отец аббат уже от двери. Я невольно пожал плечами.

- Я и не думал переписывать эту чертовщину... Отец Сугерий на бегу перекрестился и погрозил мне пальцем.

- ...Но «Деяния Иринея» упомянул, а Его Высокопреосвященство оказался внимательным читателем. Эти «Деяния» имеются в библиотеке Болонского университета, где я работал. И вы верите, брат Гильом, что в округе Памье действует та же нечисть, с которой боролся Святой Ириней?

- Я верю, отче, что в округе Памье столкнулись дикие суеверия местных овцеводов с хитрыми замыслами кое-кого из числа людей весьма грамотных и просвещенных. Но Его Высокопреосвященство верит в иное. Он желает, чтобы я доказал присутствие в округе Памье самого Врага и подготовил показательный процесс.

Отец Сугерий замедлил ход, и я сообщил ему то, что услыхал в завершение нашей беседы с Орсини, когда мы уже подъезжали к Сен-Дени.

- Пример Памье должен показать всей Церкви опасность происков Врага и послужить поводом к организации особой службы, подчиненной непосредственно Риму. Эта служба будет производить самостоятельное расследование случаев ведовства и ереси.

- Самостоятельная служба? - Аббат проговорил это медленно, но таким тоном, что я поспешил встать.

- Да, отче. Самостоятельная служба, которую в Риме хотят назвать Святейшим Обвинением <«Обвинение» - «Inquisitio» (лат.). Иные значения - «следствие», «разыскание».>. Она будет выше местных церковных и... королевских властей.

- Королевских?

Отец Сугерий испуганно моргнул, но тут же его лицо изменилось. Глаза засветились недоброй усмешкой, губы скривились, щеки начали наливаться краской. Таким нашего добрейшего аббата мы видели редко, разве что в тех случаях, когда он получал послание из Парижа об очередной глупой затее нашего Христианнейшего Короля.

- Рим желает создать самостоятельную судебную систему на территории Королевства Французского!

- Не только во Франции, - попытался вставить я, - но и во всех католических...

- Королевства Французского! - упрямо повторил аббат, и глаза его блеснули молодым задором. - Этот итальянец, этот потомок горлорезов из Кампаньи...

Я решил выждать и просто полюбоваться отцом аббатом. Меня, да и всех остальных, всегда удивляло, как мог отец Сугерий, казалось, по уши увязший в перестройке главного Храма Сен-Дени, в склоках по поводу окрестных лесов, в ссорах с бравыми рубаками де Корбей, в собирании с миру по нитке жемчуга для Большой Дароносицы, управлять Королевством Французским. В Париже он бывал нечасто, даже письма посылал туда не каждую неделю...

- И это перед Крестовым походом, когда Его Величеству придется покинуть Францию, когда Ее Высочество, забыв о своем долге, готова предать интересы королевства <Король Людовик Толстый был в ссоре со своей невесткой Алеонорой Аквитанской.>, когда этот безбожный англичанин...

Аббат шумно вздохнул и сделал быстрый жест. Я не поверил своим глазам - такое могла показать торговка рыбой своей соседке в пылу ссоры. Очевидно, зрение начало подводить.

- Вот ему! - вновь показал аббат незримому Орсини, и я успокоился по поводу своих глаз. - Выкуси, итальяшка!

Я попытался сдержать улыбку - уже в который раз, - и вновь безуспешно. Отец Сугерий перевел дух и вновь пустился в бег.

- Сегодня же напишу в Клюни... и отцу Бернару в Клерво... И, конечно, в Париж... Нет, в Париж я лучше поеду... Брат Гильом!

Аббат остановился и посмотрел мне прямо в глаза:

- Вы, конечно, помните, мой возлюбленный брат, что вы не только сын Святой Католической Церкви, но и верный подданный Его Величества.

Я кивнул, на этот раз без всякой улыбки:

- Да, отче. Я подданный толстяка Людовика и не забываю об этом. И я не для того оставил меч, чтобы сжигать людей на кострах.

- Истинно так, истинно так, брат Гильом! - бесконечный бег возобновился. - Такие, как этот итальяшка, предпочитают убивать больных, вместо того чтобы бороться с болезнью!

Отец Сугерий продолжал совершать пробежку, а я невольно вспомнил письмо, которое он послал гипсовой статуе из Клерво. «Вы помните все заповеди Христовы, брат Бернар, кроме главной - возлюби ближнего своего». А ведь речь шла о том же Абеляре, которого любить у отца Сугерия нет особых причин...

- Но это вовсе не означает, - аббат, не прекращая бега, ткнул в мою сторону пухлым пальцем, - что вы должны проявлять мягкость или нерешительность при выполнении миссии, порученной вам Его Высокопреосвященством. Ежели непорядки в округе Памье действительно имеют место, то вы окажетесь достойным звания верного сына Сен-Дени!

Я вновь кивнул.

- Да-да! Будет очень важно, что непотребства в графстве Тулузском пресечет именно посланец Сен-Дени. Его Высокопреосвященство обещал наделить вас всеми полномочиями, я же в свою очередь напишу его светлости графу Тулузскому... Кроме того, вам понадобятся деньги...

- Монаху-бенедиктинцу достаточно чаши для подаяний, - не преминул ввернуть я.

- ...И, возможно, немалые деньги, - пухлый пальчик вновь погрозил мне. - Я дам вам письмо одному ломбардцу. У него контора в Тулузе, и он мне кое-чем обязан. Кстати...

Аббат остановился, и тон его из делового стал несколько озабоченным:

- Его Высокопреосвященство намекнул, что поездка может быть несколько опасна. Мог, конечно, и не намекать! Ехать в это катарское логово!.. Отец Гильом, вы свято чтите и выполняете устав Святого Бенедикта, вы - образец для молодых братьев, но... Но ваша кольчуга и ваш меч по-прежнему хранятся в нашей часовне.

Свое оружие я отдал именно туда, не желая передавать его моему недостойному младшему брату. Отец Сугерий не возражал, чтобы меч, кольчуга и щит, побывавшие в Святой Земле, хранились в часовне. Иногда, не удержавшись, я приходил взглянуть на них, а пару раз даже притрагивался к знакомой рукояти...

- Думаю, грех не будет столь страшен. Если вас, брат Гильом, это волнует, то я приму этот грех на себя.

Соблазн был велик. Видят Господь и Святой Бенедикт, сколь он был велик! Но я сдержал себя:

- Нет, отче. Я клялся, что никогда не возьму в руки меч. Когда-то я не вступил в орден Святого Иоанна, потому что не хотел быть монахом с мечом в руках...

- Похвально, похвально, брат мой... - в голосе аббата прозвучало явное разочарование. - Меч - понятно, но, может, кольчуга? И кинжал... Небольшой... Ну, совсем маленький...

Я не выдержал и рассмеялся. Аббат вздохнул и на миг остановился у окна.

- Его Высокопреосвященство справедливо решил, что вам не следует ехать одному. Он высказал мудрое пожелание, чтобы вас сопровождал брат Петр из Нормандии, ибо заметил, сколь он предан и почтителен, а также сколь наделен от Господа разнообразными способностями.

Я задумался на мгновенье и решил, что Орсини на этот раз рассудил здраво.

- Я, без сомнения, выполню пожелание Его Высокопреосвященства. Для брата Петра поездка будет небесполезна, ибо южнее Луары ему придется говорить исключительно на латыни.

Отец Сугерий хмыкнул - он до сих пор не мог поверить, что Пьер когда-нибудь научится изъясняться на каком-либо ином языке, кроме «ланг д'уи».

- Мы зачтем ему поездку как последний семестр в школе, брат Гильом. Более того, Его Высокопреосвященство намекнул, что в Окситании для нашего брата Петра вполне может найтись вдовствующий приход. Священник из Сен-Дени - это всегда хорошо.

- Истинно так, отче, - меня всегда поражало умение отца Сугерия извлекать выгоды из любой ситуации. - Мне почему-то кажется, что относительно брата Ансельма у Его Высокопреосвященства были несколько иные пожелания.

Аббат метнул на меня настороженный взгляд, но я не сдавался:

- Брат Петр щедро наделен от Господа способностями, которые пригодятся нам в путешествии. Но у брата Ансельма тоже имеются способности, хотя и иного рода. Мне понадобится грамотный помощник... И кроме того, мне кажется, что, пока Его Высокопреосвященство находится здесь, мальчику лучше быть от него подальше.

Отец Сугерий остановился и забарабанил пальцами по стене, что означало высшую степень неуверенности.

- Но, брат Гильом! Его Высокопреосвященство высказал ясное пожелание, чтобы брат Ансельм не покидал Сен-Дени...

- Тем больше оснований ему уехать, отче. На лице аббата медленно проступила усмешка:

- Да будет так... Кстати, отец Гильом, если похвальное рвение к правилам нашего ордена не позволяет вам взять даже кинжал, то, может быть, вы все-таки наденете кольчугу?

---

Несколько цитат из Андрея Валентинова.

Вначале я увидел пыль. То есть не увидел - почувствовал, вдохнул, поперхнулся...

- Вали! Вали немца! Покотом, покотом!

Пыль!

Я отступил на шаг, уперся спиной в теплые доски куриня. Там, за клубящейся завесой, что-то падало, каталось по земле, хрипело, булькало.

- Покотом! Вали немца! Нем-ца! Нем-ца! Нем! Ца! Знакомых немцев у меня отродясь не было, даже в коллегиуме, но странное предчувствие заставило зажмуриться, надвинуть шляпу на брови и...

- А-а-а-ах! Ай, немец, ай, силен пан латинщик!

...нырнуть прямо в душное облако. Чувствовал я, чувствовал, и шевалье чувствовал, недаром все о засаде толковал!

Шевалье дю Бартас, голый по пояс, гордо выставив серую от пыли бородку, возвышался над поверженным усачом. Тот лежал на лопатках, по уши утонув в серой пыли. Голая пятка пикардийца упиралась противнику в грудь.

Зрители - десятка два чубатых и усатых - качали головами, оживленно обсуждая только что виденное:

- Ой, кинул Мытряя немец! Ой, кинул! Ой, все печенки отбил! Ой, весело ж, Панове, было!

Босая пятка чуть приподнялась, и Мытряй резво пополз в пыли, оставляя за

собой глубокую борозду.

- Ну, чего, хлопцы, товарищи войсковые! - Широкоплечий черноусый крепыш неторопливо шагнул вперед, расстегивая сорочку. - Или никто из вас немца не свалит? Неужто мне, отаману старому, самому доведется?

Товарищи войсковые потупились, не спеша с ответом. Дю Бартас небрежным движением отряхнул пыль и, повернувшись ко мне, подмигнул.

Я облегченно вздохнул. Без засады не обошлось, но славный шевалье и сам справился.

Или нет?

- Не спеши, батька Ладыжник! - Худой костлявый усач одним движением сорвал с плеч рубаху, ударил босой пяткой в пыль. - Мы и сами немчуру сопаткой в землю ткнем! Ну, чс, Бартасенко, или как тебя там? Становись, цап бородатый!

- Любо! Любо! - прогремел слитный хор. - Давай, Дух, свали, свали немца!

Шевалье дернул бородкой, смерил костлявого Духа пренебрежительным взором.

- Казак ла рюс - хомьяк э трус!

Я только ахнул - когда выучить успел? Ну, шевалье!

- Ух, немчура!

Взбешенный Дух зарычал, широко развел худые жилистые руки...

Начали!

- А-а-а-а-ах!

Рот раскрылся сам собой, но меня не хватило даже на "а-а-ах!". Как начали - так и кончили. Только мелькнули в воздухе грязные пятки, только ткнулись острые лопатки в пыль...

- Хлопцы! Панове товарищи! Так что ж это деется? Духа! Духа завалил!

Дю Бартас удовлетворенно огладил бородку, поглядел на костлявое тело, неподвижно лежавшее на земле, нехотя приподнял ногу, подержал на весу - и опустил.

- Брезгует! - прокомментировал кто-то. - Пышный немец!

Дух вставал медленно, нехотя, стараясь не смотреть на мрачных усачей.

- Ну, самому доведется! - Чернявый крепыш с треском разорвал сорочку, не глядя, кинул ее оземь. - Эх, вы, бабы!

- Так батька Ладыжник! - обиженно отозвались "бабы". - Немец-то хитрый! Крученый немец!

Теперь они стояли друг против друга - дю Бартас с бородкой-пистолетом, нацеленной прямо в грудь сопернику, и мрачный батько Ладыжник, глядевший не на пикардийца, а куда-то под ноги.

- Гаплык немцу! - вздохнул кто-то. - Ой, жалко пана латина, ой, жалко! Где ж мы его, сердечного, хоронить-то будем?

Шутки кончились, и я пожалел, что вовремя не вмешался. Теперь уже поздно, пикадоры на арене, бандерильи впились в мясо, мулета развернута...

Торро!

...Схватились, замерли, дрогнули...

Рывок! Шевалье ныряет в пыль, падает боком, вскакивает, снова бросается вперед. Торро!

...Сцепились, застыли, ручищи пана казака впились в плечи дю Бартаса, или в бока, или в локти... Не вижу - пыль, пыль, пыль!.. Сейчас он его повалит, этот батька Ладыжник, экий здоровяк, небось постов ввек не соблюдает...

Бросок! Кто на земле? Кто?! Ладыжник?! Ура, шевалье!

Нет, встал! Сейчас бросится!

Бросился!

Торро!

Пыль!!!

..Р-р-раз! Теперь уже дю Бартас на земле. Падает, встает, упирается руками, упирается в скалу, в гору, в землю, ту, что на трех китах. Атланту было легче, земля просто давила на плечи, земля не хватала его здоровенными клешнями, не поднимала в воздух, не швыряла наземь, как жабу... Неужели лопатки? Пыль, проклятая пыль!..

..А-а-а-а-а-ай!! Эх!..

Да, это уже не Атлант! Это Антей. Оторвали бедолагу от земли...

- Батька! Батька! 0-са-вул! О! Са! Вул! Не-мсц! Нс-мец! Бар-та-сен-ко!

Шевалье повержен, но огромная лапища Ладыжника рывком поднимает его с земли. Казарлюга что есть силы лупит пикардийца ладонью по спине.

- То-то! А вы, бабы, - это уже всем прочим, - учитесь! Может, лет через двадцать и выучитесь!

---

Кое-что о вымышленных мирах

(отчасти по наводке Twistress).

Интересно, как именно они конструируются. Вот взять тех же Дяченок. Прекрасные, на мой взгляд, писатели, причем большинство из того, что они пишут, я считаю "светлым". Но только за счет персонажей, которые, даже оказавшись в ситуации предельно сложного этического выбора... и т.д. и т.п. А вот миры у них страшные всегда. Причем не за счет чудовищ, или чего-то в этом роде, а за счет пакостной непрочности, непредсказуемости и жестокости самого мира. Вроде эпизода с зыбучими камнями в том же "Ритуале" или описания моря, каким его увидел дракон Арман. Бесконечное, мутное, полное чудовищ, слепых рыб и всякой гадости. Была у меня идея, что это из авторов лезут "чернобыльские" впечатления (они же в Киеве жили в то время, если не ошибаюсь). Когда каждая травинка - яд, и каждая зеленая полянка в лесу - отвратительная болезнь и смерть.



Другое наблюдение - сравнить миры у Олди и Андрея Валентинова. Авторы, как известно, давно и хорошо знакомы и вообще дружат домами. А в книгах все время друг другу рожицы строят, и очень забавно отслеживать очередную подковырку по соседскому адресу. Но миры совершенно разные. У Олди они совершенно нестабильные, и выглядят неживыми, как бы авторы ни старались описывать игру света на листьях придорожной чинары. (Кстати, во многих их книгах миры тоже опасны, либо готовы вот-вот разрушиться.) А Валентинов явно живет на земле, и явно не раз и не два ночевал где-нибудь в лесу. И к опасностям со стороны природы относится совершенно философски (хотя как можно замерзнуть насмерть из-за погасшего костра, представляет отчетливо).

---

В очередной раз посмотрела "Возвращение Короля".

...- Дело наше дрянь, - начал Гэндальф слово утешения.

---

Самое краткое описание салюта от моей кумы (не знаю, авторское, или она кого-то цитировала):

"Сначала - фигульки, фигульки, фигульки... Потом - ни фига. А потом ка-ак фигакнет!"

@темы: афоризмы, юмор, лытдыбр

---

Анекдот про блондинок

Сидят две блондинки и обсуждают теоpию относительности атомных частиц втоpого поpядка. Подходит к ним физик.

Одна блондинка — дpугой:

— Шухеp, говоpим пpо сеpиалы...