"Ох уж эти сказочники"... (Очень Длинный Пост)

Те, кто давно меня знает, уже давно махнули рукой на мои примитивные литературные вкусы :-)). Честно скажу: библиотекарши в районной библиотеке долго не могли поверить, что стопка книг, которую мы время от времени у них берем, предназначена для двух человек, а не для полудюжины. По их мнению, один и тот же читатель не может получать удовольствие от Достоевского, Конан-Дойла, Дарью Донцовой, "Старшей Эдды", Феликса Лопе-де-Вега, Виля Липатова, Владимира Санина и, допустим, Г.Л. Олди (это они еще наших книжных полок не видели). Те, кто читает Достоевского и прочую классику, фыркают на Семенову, Раткевич и Олди "эти ваши фантазии", читателям Олди нередко бывает откровенно скучен Владимир Санин или Дик Френсис, и объединяются они только для того, чтобы всласть поиздеваться над Дарьей Донцовой или Галиной Куликовой. "Иронический детектив" и "женский роман" на самом деле заслуживает отдельного разговора, а относительно прочих книг я вот что скажу. Все наиболее любимые нами авторы - это те, чьи книги, невзирая на ОЧЕНЬ разную степень художественного совершенства, стиль, тематику, подход и прочее, и прочее, и прочее, объединяет одно и то же свойство: они... светлые. Слово "светлый" никак не связано ни с "Ночным Дозором", ни с обязательностью хэппи-энда, ни с количеством морализаторства на страницах. (Собственно, слово "светлый" даже не всегда кореллирует с христианским мировоззрением автора, и это тоже тема для отдельного разговора.) Но вот какое странное дело: читаешь ты некую книгу. Прекрасно написана, богатая фактура, изумительный язык, умение двумя-тремя штрихами обозначить тончайшие особенности человеческих переживаний - в общем совершенство. Закрываешь книгу, откладываешь ее в сторону... и чувствуешь себя так, словно наелся какой-то отравы. Сил нет, на душе тяжело, жизнь видится в мрачном свете. Ну, я утрирую, не так сильно это обычно проявляется, но все же. Читаешь другую книгу. Ляпов - полно, я уж не говорю про стилистические (причем, если я вижу стилистический ляп, он достаточно грубый, филолог-то из меня очень относительный), так и просто слова употреблены неправильно. Например, повара "стряпчим" назвать. Язык бедный, сюжетные приемы избитые, развязка полностью предсказуема уже с первой четверти повествования. В общем, макулатура, а не художественное произведение. А вот поди ж ты, дочитываешь его, грустишь над печальным концом, радуешься над хорошим... и еще много раз и в тот же день, и на следующий, и через месяц, то улыбнешься, то задумаешься над какой то незамысловатой фразой. Вроде и пустяк, а жизнеутверждающий, как воробьиное чириканье на улице.



Ну, допустим, это все эмоции, причем очень поверхностные и "душевные", а никак уж не "духовные". И субъективные, как и всяческие эмоции. Но если посмотреть глубже, то частенько оказывается, что связано это "жизнеутверждающее начало" - с любовью к людям и к жизни. По-настоящему глубокой, предполагающей не столько дешевое умиление и сюсюканье, сколько - доброту, смирение, сострадание и иронию по отношению к натуральным людям с натуральными недостатками. "Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит..." (Кстати, Гоголь - еще один из любимых писателей, хотя каждый раз приходится перестраивать восприятие под язык и образ мысли 19 века, подо всем этим "занудством" скрывается очень интересный и нестандартный взгляд очень умного, доброго и парадоксальным образом сильного человека - как правильно его Трофимов в "Мертвых Душах" сыграл!..) Причем, и это тоже очень важно, все эти писатели не считают человеческие достоинства внешней маской, а грязь и пороки - неизбежной нормой, основным содержанием человеческой психики. Они любят человека, слегка или не слегка запачканного и несовершенного - но ни в коем случае не грязь и не несовершенство как таковое, не оправдывают их и уж тем более не любуются очередной дрянью, выуженной из потемок человеческой души. Мир - не дерьмо, люди - не скоты по своей природе, Образ Божий светит в каждом создании, слепленном из грязи и праха земного, предательство можно простить, но не из равнодушия, а из милосердия. Как это связано с действием книги на реальную жизнь? Мне очень нравится, что об этом сказал Вячеслав Рыбаков. "Люди, которые думают, что мир хуже, чем он есть на самом деле, и в действительности делают его чуточку хуже." Верно и обратное. И я не о том, что нужно мечтать, закрывать глаза на реальность и воплощать свои мечты несмотря ни на что - это как раз опасный и гибельный путь. Я о том, что человек, понимающий несовершенство видимого мира, но при этом видящий какие-то другие критерии нормы и совершенства, пытается ориентироваться не на видимое, а на вечное, и неважно, насколько хорошо он сам это понимает. И если писатель дал читателю понять (вернее, почувствовать) эту точку зрения, это может вполне очевидно сказаться и на реальной жизни.



А теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Представим себе, что писатель полон оптимистических надежд на людей, на жизнь и на то, что мы вслед за Толкиеном назовем "счастливой развязкой" (это понятие не тождественно христианскому Спасению, и это тоже важно понимать). Как по-вашему, важно ли, на кого или на что именно он возлагает свои надежды и свое доверие - и при этом всей силой своего таланта и убеждения предлагает своим читателям сделать то же самое? Господа-товарищи-драгоценные единочаятели, да это ж самое главное! Есть у Клиффорда Саймака, классика добротной научно-философской фантастики, рассказ "Воспителлы". http://www.lib.ru/SIMAK/sitters.txt Ах, какой трогательный рассказ. Жизнь людей на земле полна злобы и бессмысленности, и приближающаяся старость дышит в лицо ледяным ветром. Но, оказывается, можно жить иначе - с радостью, музыкой, красотой... И всего-то нужно - придти к инопланентным пришельцам, и смиренно, как малые дети, принять и впитать все, чему они будут тебя учить... Православные христиане, вам это ничего не напоминает? Я понимаю, что Саймак писал не о бесах. Я понимаю, что для него и космические пришельцы были не непреложной реальностью, а мечтой, которую он украсил всеми благами и достоинствами, которые видел или хотел увидеть в реальной жизни и в реальных людях. (Другое дело, что в середине 20 века люди ожидали контакта с инопланетянами вот-вот, в ближайшем обозримом будущем, так же уверенно, как мы ждем выхода новой книги любимого автора. И почему-то большинство было так же непоколебимо уверено в том, что эти пришельцы обязательно будут хорошими.) Но я не понимаю другого - как же нужно разувериться в людях и как же нужно напрочь утратить здравое чутье, чтобы быть готовым по первому требованию отдать свое сердце и свой разум непонятно-кому-из-космоса? Ну елкин корень... Вот это и опасно в книгах многих писателей "с философским уклоном". Люди склонны сильно недооценивать силу влияния чужих эмоций на собственный разум. Все думают,что только очень маленькие дети безоговорочно верят сказкам и способны спутать художественное произведение с "инструкцией по обращению с реальностью". Ох. Поверьте, драгоценные единочаятели, в случае, если - Боже упаси - в жизни человеку доведется столкнуться с чем-то сверхъестественным без этой самой инструкции, его поведение будет построено на той самой книжке, доброй и милой, но, мягко говоря, дающей совершенно превратное представление. Если говорить о более жизненных примерах - вы знаете, сколько человек гибнут от медведей? Образ такого себе добродушного и потешного толстяка из детских сказок настолько запал людям в голову, что они, прекрасно знающие, что бурый (или, того хуже, белый) медведь - крупный, быстрый, хитрый и совершенно непредсказуемый хищник, ведут себя с ним, как с героем мультика или ожившей плюшевой игрушкой. Пытаются играть или угощать конфетами - и пока медведь не попытается откусить им голову (в прямом смысле), не верят в опасность.



Так вот, господа. Мне не все равно, кому и чему верить - хоть в художественной книге, хоть в учебнике. Если для неверующего писателя основной источник Блага и Истины - это все лучшее, что есть в человеке, под наносными "глупостями и мелкими злодействами", то это, скажем так, не безнадежно. Потому, что Апостол Иоанн сказал, что все лучшее в людях - от Бога. (И особенно разумными писателями мне кажутся те, кто считает основными достоинствами человеческой натуры не столько гордость и храбрость, сколько доброту и милосердие, может быть - смирение и умение понимать.) В общем-то всех писателей, кто не пытается в своих книгах решать глобальные философские вопросы и пишет про обычную жизнь (гмм... про обычную, а не про реальную - какая разница, писать про Новосибирск или про Ривенделл), я тоже отношу к этой категории. А вот если основную надежду предлагается возложить на Космос, Судьбу, неких Учителей нечеловеческого происхождения (без разницы, эльфов или марсиан), неких "сверхлюдей", посвященных в тайны мироздания - вот тут уже стоит остановиться и хорошенько задуматься...



Итак, я думаю, что литература - любая литература - это такой способ понять мнение другого человека на эмоциональном уровне. В этом смысле и "хорошая", и "плохая" литература совершенно одинаковы. При этом, если сказать человеку в лоб "туда не ходи, сюда ходи", эффекта либо не будет, либо эффект окажется совершенно противоположный, в этом смысле "учить добру", мягко говоря, бесполезно. (Как и "плохому научить", кстати.) Но вот дать человеку что-то почувствовать - вполне реально. Может быть, одна из самых главных заслуг литературы - это постоянное обучение любви к ближнему. Не способом прямого указания "любите ближнего", а давая понять, почувствовать и увидеть изнутри этого самого "условного ближнего". Перестать презирать Акакия Акакиевича, научиться уважать некрасивую робкую гувернантку, ужаснуться разрушительности ненависти и гордыни - это достижения человечества, и именно литературе оно этим обязано. Кажется, что так думать для человека естественно? А вы почитайте Апулея или ту же "Старшую Эдду". Особенно наглядно сравнить "Эдду" с книгами Марии Семеновой, написанными на те же сюжеты. Во-первых, хорошо видна разница мировоззрений, во-вторых полезно для того, чтобы правильно понимать Семенову, пишущую про разумность, справедливость и доброту язычества. Вот так звучит рассказ язычников про самих себя и вот так видит их добрая, трогательная и неглупая современная женщина. Поправку на ветер учли? Тогда читайте... :-)) Конечно, так нас изменило христианство (даже тех, кто сейчас считает себя неверующими), но оно задало цель и направление, а литература помогла, - хотя бы вчерне, хотя бы не полностью, хоть в чем-то - этого добиться. Разве нет?

---

Средство от дурного глаза.

По осени нарезать каштановых, кленовых и лягушачьих почек. Высушить и класть в борщ, повторяя при этом наговор: "Как почки в борще, так фиг те ваще". (с) Annabel

---

Убийственный комментарий к наиболее типичным выражениям женского романа...

Ну, как и в прошлых семи: высокий, широкоплечий, стройный, как кипарис, (между прочим, у кипариса вовсе не верх широкий...), волосы на этот раз... чёрные". (c) R1312, "Вопрос доверия".



http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=848

---

Про картинки на обложках..

Моя младшая крестница одно время любила комментировать то, что нарисовано на обложках книг. Книга Олди «Я возьму сам», там наряду с прочими героями вообще-то подразумевался Золотой Овен, вредное такое и хищное существо, но похожее именно на барана. Катерина рассматривает: «Так, дядя, дядя, тетя… и хомяк с рогами».

Картинка здесь: http://www.ozon.ru/context/book_detail/id/133810/



И ведь правда хомяк с рогами...

---

Подлинная история "Наутилуса".

Одним из моих любимых литературных героев был капитан Немо. Лет в 14-15 я из-за него занялась морскими животными, рисовала в альбомах всяких моллюсков, офиур и морские лилии, держала на столе Доната Наумова и «Рифы Тапробэйна» Артура Кларка (он кроме фантастики еще и очень неплохие книги про путешествия и подводную фотографию писал), в общем - полное умопомрачение... А потом я перечитала Жюля Верна в более зрелом возрасте. И - кроме вполне объяснимого умиления - испытала приступ неконтролируемого хохота. Ну вот представьте себе - подводная лодка. Основные жилые помещения, кроме каюты капитана и «гостевой каюты», точнее двух (уж не знаю, зачем их изначально на «Наутилусе» спроектировали и как использовали до попадания туда Аронакса со товарищи) - это салон, библиотека и кубрик команды. Все три - длиной по десять метров, шириной по шесть и высотой пять метров. Отделка - во всяком случае, салона и библиотеки, про кубрик не говорится - черное дерево, хром и медь. Представляете себе этакое веселое помещение - длина десять, ширина шесть, высота пять, черное с хромированными деталями? Как говорила пани Иоанна Хмелевская, «люблю просторные гробы»! Дальше, если верить Аронаксу, в команде «Наутилуса» было больше 50 человек, и все они никогда не сходили на берег. И это еще не все, по его же описанию, были дни и даже недели, в которые никто из команды нигде в помещениях корабля не появлялся, видимо, тихо сидели в кубрике (длина десять, ширина шесть, высота пять) - все пятьдесят человек. Ну и сам капитан, видимо, от большого жизнелюбия проводящий время за игрой на органе все в том же черном хромированном сундуке, именуемом по недоразумению библиотекой (или орган у них в салоне стоял, не помню). Ну, разве не круто? Там еще довольно много таких приколов. В общем, после прочтения возникло у меня такое чувство, что книга Аронакса излагала события на «Наутилусе» в сильно искаженном виде. Может быть, нарочно и даже с ведома капитана Немо. Аронакс ведь неплохо к нему относился и весьма сочувствовал. Наверняка была у «Наутилуса» наземная база, городок где-нибудь на островах Индонезии, где жили семьи всей команды, где, может быть, проворачивались какие-нибудь дела (например, я ни в жизнь не поверю, что капитан ушел из земной жизни и ничем не помогал своим соотечественникам и соратникам в Индии) и т.д. И именно там команда по большей части и обреталась. Но чтобы их не выдавать (а совсем скрыть существование «Наутилуса» после крушения фрегата, своего длительного отсутствия и необъяснимого возвращения профессору Аронаксу не удалось бы), пришлось сочинить этот роман про странных, неестественно себя ведущих людей, никогда не выходящих на сушу и пр. и пр. и пр., перемешав кое-какие правдивые события с махровым враньем. Может быть, капитан Немо даже приложил руку к этому сочинению, у него должно было быть весьма своеобразное чувство юмора (человек с его образованием и в его положении просто рехнулся бы, если бы чувством юмора не обладал). А может, и Консель с Недом Леном поучаствовали. И вот вся эта компания, сидя все в том же салоне, прикалывалась друг над другом, время от времени восклицая: «А давайте сделаем меня таким идиотом, который даже в критической ситуации называет тебя «господином профессором!» -- «Э, да брось ты, этому точно никто не поверит...» «Нед, читатели любят истории про чудаков, которые всегда чудят одинаково...» -- «Ага, тогда я чур буду таким психом, который все время хочет набить тебе морду!» -- «Так, а я кем буду? А давай ты меня спросишь, люблю ли я море, а я отвечу что-нибудь несуразное, например так...» -- «Консель, а ты записывай, пока кэпа осенило...»-- «Да, я люблю море! Море - это все! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни. В лоне морей обитают невиданные, диковинные существа. Море - это вечное движение и любовь, вечная жизнь, как сказал один из ваших поэтов. И в самом деле, господин профессор, водная среда представляет для развития жизни исключительные преимущества. Тут представлены все три царства природы: минералы, растения, животные. Животное царство широко представляют четыре группы зоофитов, три класса членистоногих, пять классов моллюсков, три класса позвоночных, млекопитающих, пресмыкающихся и неисчислимые легионы рыб, отряды животных, которых насчитывают свыше тринадцати тысяч видов, из коих только одна десятая обитает в пресных водах. Консель, прекрати ржать, я же собьюсь нафиг, а это только половина монолога!» -- «А мне больше вот это место нравится, про нашу прогулку по манаарским жемчужным отмелям - «и, наконец, на глубине одного метра под уровнем океана моя голова выступила из воды. Ты что, на четвереньках шел?!» -- «Да ну, исправлять еще...» И не было никакого Мальстрима и побега, их просто подкинули по-свойски до какого-нибудь оживленного порта, на шлюпке ночью высадили на берег и подали сундучок с рукописями... И ведь правы были эти пакостные типы, читатели и вправду приняли все за чистую монету...

---

Кстати - Twistress, добро пожаловать!

---

Снейп, Алва и другие крышесносные персонажи...

Сюда я это еще не постила. Это из разговора у lj-user irmingard, каковой разговор начался с Алвы, а с моим приходом плавно перешел на Снейпа - хотя многие из моих любимых героев как-то относятся к этой категории.



С Рокэ Алва все не так уж просто. Дамы бывают разные, но в основном они падки не столько на эксцентрику в чистом виде, сколько на сочетание «нестандартность + неоднозначность + нереализованные эмоциональные потребности героя + его потенциальная возможность перевоспитаться в лучшую сторону». Я прекрасно понимаю привлекательность многих героев этого типа, от капитана Немо до Северуса Снейпа, а вот конкретно Алва не зацепил в силу разных причин. Но книга Камши к этому «дамскому сюжету» все-таки не сводится…

Навскидку - к таким персонажам относятся все лермонтовско-байронические герои, если у них есть хотя бы капля мозгов, решимость и жизненная энергия (разочарованный в жизни скучающий мямля сюда не вписывается), почти все главгеры Сабатини, Овод, Рочестер из «Джен Эйр», граф Монте-Кристо, а из более взрослых и менее картинных – например, герои Семеновой, Адам де Гуаира А.Валентинова или Пратчеттовский Смерть. (Опять же, из любимых - дракон Арм-Анн из "Ритуала" Дяченок, и вообще многие из их героев, такие, как Клавдий Старж, Раман Кович и Тритан Тодин также во многом раскладываются по этой схеме.) Привлекательности у них у всех (во всяком случае, в книгах, а не в реальной жизни) хоть отбавляй. Схема такая: умный и при этом способный глубоко чувствовать, незаурядный человек (ум, остроумие, способность к самоиронии – в меру способностей автора) перенес много страданий. Безвинно, несоразмерно вине или глубоко раскаиваясь за сделанное зло. А то и вовсе за правое дело. Испытал разочарование в людях (друзьях, родственниках, любимой женщине). Озлобился, но: озлобился либо чисто внешне, либо вполне поправимо и обратимо. Из этого имеем сразу 4 интересных следствия. Во-первых, из этого следует, что он перенес серьезное жизненное испытание и при этом не сломался и не оскотинился окончательно. Сохранил определенные моральные принципы, запреты и прочее, хотя и уверен, что никто и никогда его за это не вознаградит (в людях он по-прежнему как бы разочарован). Внешняя нервность, цинизм и прочее – это признаки того, что борьба ему далась нелегко (легко, знаете ли, быть хорошим, добрым и смиренным, когда никто не обижал как следует, но про нашего героя этого не скажешь). (Помните эти строчки у Щербакова – «Спасибо за самый ясный день и самый черный, // За то, что вынес, вышел, выжил и простил!») Второе. Он имеет неслабый запас внутренней силы, так как испытание все же перенес, не пользуясь поддержкой со стороны, и даже сохранил некий запас сил для того, чтобы восстановиться и перевоспитаться. Кроме того, он относительно независим от мнения других и является самостоятельной личностью (заметим, что женщин, как более индивидуалистичных существ, часто достает зависимость мнения мужчины от друзей, приятелей, собутыльников, его мамы и прочее). Третье. Женщина и ее любовь ему НУЖНА. У таких типов обычно обостренная чувственность, причем не столько на уровне секса, сколько в эмоциональном плане (те самые нереализованные эмоциональные потребности).

К слову, я подозреваю, что это просто приписывание герою-мужчине некоторых особенностей женской психики: действительно, есть немало женщин, чьи глубокие психологические проблемы решаются только и исключительно при помощи любимого, любящего и мудрого мужчины. А вот мужчины такие мне не попадались. Но, в случае вымышленного литературного героя, такой мужчина для женщины, с ее потребностью постоянного эмоционального контакта, просто находка. Он с ней накрепко связан, он постоянно к ней внимателен и прочее, а уж гасить его выбрыки (опять-таки не в реальной жизни) ей по силам. Классическая картинка – вот здесь, в сентиментальном мини-фанфике про того же Снейпа «Чашка»: http://bluebirds.ema.lv/snape/index.php?fic_id=292.

Ну и четвертое – такой тип намного интереснее в силу того, что он не закончил свое развитие. Он МОЖЕТ стать лучше, добрее, он не самодоволен и не закуклился на почве достигнутых побед. Поэтому с ним жить намного интереснее, чем с плакатным оптимистом с безмятежной улыбкой. Ну то есть, конечно, не в реальной жизни, а в женском романе. В жизни – это уже совсем другая история…

ЗЫ. Кстати, непривлекательность Снейпа ис-клю-чи-тель-но внешняя и легко поправимая. Немытая голова, желтые зубы, худоба, кислая физиономия… Помыть, почистить, развеселить, накормить, и все будет в порядке. И поведения это тоже касается, одно дело – гадости ученикам говорить, и другое – их же спасать изо всяких переделок, да и вообще рисковать жизнью ради победы сил добра над силами разума…особенно когда спасаемые сами по себе ему малосимпатичны и нифига не поблагодарят впоследствии.

---

Возможно, несколько дней буду без Интернета. Кхм. Может, наконец-то найду время и пересажу инжир в нормальный горшок?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

20 фактов обо мне

1. Я жу-уткий генератор бардака в своем ближайшем окружении. Куча бумаг, пакетиков с семенами, каких-то непонятных железок, сушеной травы, CD, ручек, карандашей, незаконченных вышивок с воткнутыми иголками образуется в окружающем пространстве как бы сама собой. Читая у Хмелевской описание содержимого ее сумочки или дома Алиции, я чувствую себя как дома :-)

2.Цвет моих волос и глаз сильно меняется в зависимости от времени года, погоды, самочувствия и освещения. Поэтому иногда я кажусь брюнеткой, иногда блондинкой, иногда рыжей…

3.Люблю кошек, собак и лошадей и множество других животных. А вот обезьян не люблю и никогда не любила, даже в детстве.

4. Когда-то у меня хватало терпения кормить синиц с ладони…

5. Обычно не пользуюсь часами – моментально ломаются по непонятной причине.

6. Я несколько раз пыталась начать учить английский. Официально имею по нему 5 в дипломе, но по-прежнему его не знаю. Кое-кто грозится, что возьмет меня в оборот в очередной раз...

7. В последний год я заметно поправилась и перестала вписываться в старый свитер, оставшийся еще со школьных времен.

8. Окружающие обычно ловятся на мой имидж уютной домашней кошечки, а вот сетевые знакомые таким макаром ошибаются редко.

9. Терпеть не могу звонить по телефону.

10. Некоторые собеседники от меня шарахаются, когда я в качестве аргумента в споре привожу им их же слова трех-четырехлетней давности.

11. Ни разу не была замужем. Друзей надо беречь, а чужие мне и вовсе без надобности…

12. Я научилась петь “приветственную песню”, которой нас встречала братова колли Лада. Собаку мое исполнение каждый раз приводило в полный восторг. А может, ее просто забавляло мое произношение?

13. У меня очень хорошая память на анекдоты. А на лица, наоборот, очень плохая.

14. Боюсь боли и высоты. А темноты, мышей и пауков не боюсь…

15. В школе часто не делала домашних заданий и не читала книг по школьной программе. Чем кончилось “Преступление и наказание”, узнала лет пять назад, что не помешало мне написать по нему совершенно оригинальное сочинение с эпиграфом из Шварца…

16. Люблю разные запахи: дыма, мокрого известняка, глины, краски, отработанного машинного масла, метро, камфары, дегтя и прочих несьедобных вещей.

17. Петь люблю, но не умею… :-)

18. Никогда не могу лечь спать вовремя.

19. Мне всегда не хватает времени. Похоже, я, как Макс Фрай, глотаю его, не прожевывая.

20. Обычно я говорю правду, но так ее формулирую, что собеседника это не спасает.

@настроение: Дурью маюсь... Дури много.

---

"Тамбовский волк тебе дуал!", или соционический юмор

Баян, наверно...





Дон Кихот всегда голоден,

Достоевский всегда болен,

Робеспьер всегда прав,

Драйзер всегда чем-то недоволен

А Жуков всегда Жуков.



Штирлиц - надежный, серьезный, деловой.

Наполеон - деловой, веселый, ненадежный.



Хочешь потеряться в толпе - притворись Габеном.



Бальзак говорит, что соционика ему не нужна,

Гексли говорит, что она не нужна никому,

А Штирлиц читает газеты.



Гамлет: Ты что-то грустный такой, случилось что-нибудь?

Габен: А ты чего бледный, выглядишь неважно, не заболел?



Интровертированный Дон Кихот похож на Робеспьера, экстравертированный - на петуха.



Если Жуков говорит "да" - это да,

Если Жуков говорит "нет" - это нет,

Если Жуков говорит "может быть" - это Дон Кихот.



Если Драйзер говорит "нет" - это может быть,

Если Драйзер говорит "может быть" - это да,

Если Драйзер говорит "да", значит, он очень устал

.

Если Дон Кихот говорит "да" - это может быть,

Если Дон Кихот говорит "может быть" - это нет,

Если Дон Кихот говорит "нет", он чувствует себя Наполеоном.



Если Жуков молчит 3 минуты, значит он нем, если 5, значит мертв.



На Гексли надейся, а сам не плошай.



Бальзак Бальзака видит издалека.



Если Наполеон не идет к Бальзаку, то Бальзак идет к Дон Кихоту.



Не ищи дополняющего в чужой квадре.



...ЗагРОБить идею Дона, а потом аккуратненько её заБАЛЬЗАмировать...



ДРАЙматизировать.



Полквадры за подзаказного!



"Квадры решают всё!"



Своя квадра ближе к телу.



ЕСЬтественный отбор - поиск дуала Есями,

Майский ЖУК - Жук, проходящий этот отбор.



Квадрить - доказывать понравившейся девушке, что она одной с тобой квадры.



Тройка, семерка, Тим!



Максимализация окружающего пространства чревата гамлетальным исходом.



Стратегия Жукова - перекрыть все драйзероопасные направления.



Достовъедливейший анализ иногда превращается в форменное штирлицевательство.



Сенсорный логик! Помни,

Тождественный кретин:

Без них - интуитивных -

Мы вымрем как один.

Взято отсюда:http://www.socionics.spb.ru/index.html

PS. А вообще-то я, как и положено Бальзаку, в соционику не верю :-))

---

Почему я пишу такие мрачные вещи

Так получилось, что некая виртуальная знакомая, которая читает меня на нескольких обсуждениях, упрекнула меня в том, что в последнее время я пишу в основном пессимистичные вещи. Истории из жизни, в которых все плохо, в которых бедных-несчастных инвалидов все обижают, унижают, в которых люди проявляют свои худшие качества и т.д. Она предположила, что со мной что-то не так, что я стала смотреть на мир каким-то неправильным образом. Не берусь определить, что именно со мной не так, но свои последние записи почитала, и, действительно, пришла в некоторое недоумение, пессимистические среди них действительно преобладают. И вот попробовала я понять, почему и зачем я все это пишу, и вот что пришло мне в голову.



Когда человек становится инвалидом и когда первая острая боль по этому поводу проходит, он более-менее успокаивается и пытается как-то построить свою жизнь в новом качестве. Его проблемы при этом никуда не деваются (наоборот, он все время осознает новые и новые потери – невозможность заниматься любимым делом, утрату части друзей, сложности, связанные с сопутствующими болезнями, да и просто невозможность пойти погулять по лесу), но если он нормальный человек, если он привык «держать удар», и если он дорожит своими близкими и оставшимися друзьями – он не будет никого грузить своими печалями. Он будет «делать лицо», говорить о чем-то веселом, отвечать «все в порядке» (даже если ему очень больно, очень тяжело и очень страшно) и радоваться жизни, насколько это возможно (последнее – это, вообще-то, естественное условие самосохранения, а никакая не особая заслуга). И вот когда окружающие к этому факту, что инвалид не плачет и не жалуется, а радостно обсуждает последнюю кинопремьеру или присматривает себе новую работу, попривыкнут, тогда случается засада.

Все очень просто. Фишка все в той же иррациональной вине здорового перед инвалидом за то, что он здоров и ничем не может помочь тому, кто болен. Человеку трудно все время сочувствовать, если нет возможности помочь, и трудно не испытывать при этом психологического дискомфорта. И поэтому, когда здоровые в сотый раз слышат ответ инвалида «все в порядке», они, наконец, с большим облегчением этому верят. И благополучно забывают обо всех проблемах, которые очевидны, но которые инвалид, из деликатности, из чувства собственного достоинства и гуманности к окружающим – не озвучивает. Родственники и близкие друзья, может, и не забудут (хотя бывает всякое), они ежедневно наблюдают, чего этому оптимисту стоят его работа, его учеба, его самообслуживание и просто ежедневные усилия, чтобы оставаться нормальным человеком. Кроме того, они прекрасно видят, что все эти проблемы не мешают человеку… правильно, радоваться жизни (не напоказ, а для самого себя), чувствовать себя победителем, когда удалось самостоятельно пересесть на коляску или на костылях доковылять до ближайшего книжного, чтобы купить матери подарок. А вот знакомые не такие близкие, которые видят ТОЛЬКО оптимистический фасад, или люди, которые видят инвалидов только по телевизору, начисто выпадают из реальности. Еще и вот что получается: «оптимистические» передачи о танцах-на-колясках попадают к ним в голову одним путем, а «пессимистические» о болезнях, бедности, проблемах и пр. – другим. И у них в голове возникает противопоставление: вот этот инвалид – «хороший и правильный» (потому что он лично их не напрягает своими проблемами и ему не надо сочувствовать), а вот этот, которому опять в жизни что-то не так – «нытик» и «плохой». И тогда оказывается проще простого отмахнуться от всего, что они считают «нытьем», «пессимизмом» и вообще «последствиями лени и слабоволия». Презрение, в отличие от уважения и понимания, дается людям безо всяких усилий.



И именно поэтому я стала рассказывать эти мрачноватые житейские истории, о которых слышала или которым была свидетельницей. Не для «слезовышибания», не для того, чтобы упрекнуть здоровых (абсолютно не виноватых, что со мной или моими знакомыми случилась эта неприятная ситуация), а для того, чтобы отучить их от априорного презрения к «слабовольным нытикам, не умеющим справиться со своими проблемами».



Ага, ну вот вам пример. Опять из жизни. Был как-то у меня знакомый, некий обаятельный, талантливый и многообещающий молодой человек. Относилась я к нему в ту пору с уважением и симпатией, и хотя соглашалась с его мнением далеко не всегда, мы яростно спорили обо многих несовпадающих мнениях, но общий фон отношений сохранялся. Мы не то чтобы дружили домами, но, во всяком случае, и о первой, и о второй его жене, и о «промежуточных женщинах» я прекрасно знала, каждый раз желала ему счастья по поводу нового брака и пр., так что разрушилась вся эта идиллия отнюдь не из-за моей ревности (как он впоследствии утверждал), или чего там еще. Дело оказалось вот в чем. Сей молодой человек, сам относительно здоровый, с потрясающей регулярностью наступает на одни и те же грабли. Он совершенно не способен объективно сравнивать «любимую женщину» и «не его женщину», «моего друга» и «не моего друга», «мою маму» и «чужую маму». И искренне этого не понимает. Он не делает разницы между ощущениями «я люблю эту женщину» и «эта женщина – самая лучшая/умная/добрая/благородная», «мне нравится с этой женщиной в постели» и «она в любой ситуации поступает порядочно» и прочее. (Кстати, именно поэтому он раз за разом жестоко разочаровывается в них после окончания влюбленности и начинает рассказывать, что «на самом деле» она вовсе не такое солнышко, каким почему-то казалась полгода назад.) Ну ладно, это лирика, а самая-то фишка была в том, что вторая его жена оказалась ампутанткой. Ну да, ступня, моральная травма для красивой девушки, но она не потеряла присутствия духа, выучилась, стала известной спортсменкой, занимается своим любимым конным спортом и так далее. Ну как бы и на здоровье. Но до молодого человека никак не мог дойти простой факт: ампутация ступни – это ужасно, но по жизненным последствиям моя травма позвоночника, мягко говоря, не слабее. Он изо всех сил пытался до меня довести, какой ужас для спортивной 20-летней девочки лишиться утренней пробежки по сосновому лесу в туго зашнурованных кроссовках. То, что я лишилась не только пробежки, но и возможности неторопливо, с палочкой по этому же лесу прогуляться – притом, что я сроду не городской человек, и леса, болота, горы были моей естественной средой обитания – до него не дошло даже после того, как я три раза повторила это прямым текстом. Ровно так же его драгоценная супруга была приведена мне в пример по поводу работы (он устроил ее в собственную фирму), отношения к деньгам (ее, естественно, содержит он, а мы с матерью-пенсионеркой имеем примерно равные возможности к зарабатыванию), отношения к жизни (я «ною» и «жалуюсь» на недоступность среды, а Драгоценная храбро, мужественно и терпеливо ездит на работу на его машине, а иногда даже вынуждена пользоваться городским транспортом) и так далее. Последней каплей была выволочка, которую он мне закатил за то, что я не посещаю кино, концертов и музеев и даже не приехала на день рождения нашей общей подруги. Подруга меня, что характерно, извинила, а он сказал, что если бы я и вправду хотела приехать, то нашла бы для этого возможности, поскольку живем мы друг от друга примерно в получасе езды. То, что сам он на машине находился в этом же самом получасе езды – как бы не считается. Поскольку до настоящей христианской кротости мне как пешком до солнышка, молодой человек был незамедлительно вышвырнут из моего круга общения. Что полностью укрепило его в той точке зрения, что я злобная, завистливая и стервозная старая дева с глубокими инвалидными комплексами. Не то, чтобы я об этом жалею, по-хорошему, пинка ему надо было дать значительно раньше, и даже было за что - но с тех пор я перестала терпеть нравоучения от тех людей, которые объясняют мне, каким должен быть правильный, оптимистичный и терпеливый инвалид. Особенно если эти люди – успешные, благополучные и самоуверенные «победители».

---

Продолжение спора с Allkorr.

Начало разговора здесь: http://www.diary.ru/~gata-sin-sombr...;postid=7458643



>>Но никак уж не критик со стороны, который сравнительно благополучен, сравнительно здоров и даже примерно не представляет, как бы сам себя вел, получив серьезную травму или тяжелую неизлечимую болезнь.

>ray_nort, знаете, на что это похоже? "А где ты был, когда я подыхал под Кандагаром?!"

Итак, о Кандагаре...

В астмошколе (это такое мед.учреждение, где астматиков учат жить, а не существовать в изолированном помещении с дыхательной аппаратурой под боком) я столкнулась с ситуацией, которая меня удивила: вполне успешная дама призналась, что не может позволить себе применять ингалятор на людях - её "не поймут" на работе. У меня такой проблемы никогда не было - просто потому, что я не стесняюсь своей болезни, и не считаю, что она делает меня ущербной, потому и на работе коллеги всё восприняли адекватно. Это моя психологическая установка, и никто мне её не подарил - самоё пришлось вырабатывать, ибо НАДО: подыхать как-то не захотелось. Итог: с 1000 мКг гормональных препаратов в день я перешла на... 160, чем горжусь. Это потребовало времени, усилий, поддержки близких, самообладания и денег (но не таких уж кошмарных, инженерской зарплаты всё же хватило). Я теперь пою и танцую лучше многих не-астматиков... но Маресьева мне не переплюнуть, он без ног не только танцевал, но и истребитель пилотировал!

Если человек не хочет падать духом, его ничто не "уронит"... и наоборот: если удобнее жить упавши - поднимай-не поднимай, толку не будет. ИМХО, разумеется... но вполне выстраданное.



По жизни я знакома с несколькими астматиками. Довольно близко. У кого-то приступы бывают раз в пару месяцев, у кого-то регулярно, один парень в детстве чудом не умер, в общем, расклады разные. На основе этого опыта, возможно, неполного и недостаточного, я могу сказать: астма средней тяжести и, скажем, средней тяжести ДЦП – проблемы несравнимые. Насчет влияния на физическое здоровье сравнивать трудно, а вот в социальном, психологическом и прочих смыслах… Впрочем, почти сразу после травмы (которая лишила меня возможности передвигаться без инвалидной коляски и обеспечила еще кучу неприятных последствий) я с огромным удивлением осознала, что знакомые, которые приходят ко мне в гости и начинают жаловаться на, допустим, сломанную руку – не дураки, не лишены такта на генетическом уровне и уж подавно надо мной не издеваются. Просто подавляющее большинство людей неспособно примерить на себя чужую шкуру, а собственные болячки почти всегда кажутся человеку самыми болезненными. (И еще вариант, самый забавный – многие почему-то думают, что инвалида должен подбадривать разговор о чужих несчастьях. Даже умные люди на эти грабли наступают.) И это нормально – не в смысле «хорошо», а в смысле «обыкновенно».

То, что вы не считаете себя ущербной – это не только и не столько ваша собственная заслуга. Это прежде всего реакция ваших близких на вашу болезнь (реакция, которая, в свою очередь, отчасти обусловлена их воспитанием в семье). Если, допустим, родителям усердно внушают, что их ребенок «урод», и если то же самое внушают ребенку (а это опять-таки большинство случаев), то ребенок вырастет в условиях этого давления. Под этим давлением он может сломаться, а может выстоять, но тогда его психологический надлом может проявляться в других формах, например, в излишней жесткости и агрессивности, в самоутверждении за счет слабейшего, либо, наоборот, в комплексе вины, тревожности и прочих нехороших вещах. Если инвалидом вследствие травмы или болезни стал взрослый человек, то его ломают немного по другой схеме. На фоне кардинальной перестройки всей жизни, что само по себе сильнейший стресс (причем перестройка эта, как вы понимаете, связана не с улучшением, а с ограничением жизненных возможностей), на него со всех сторон начинают валиться сюрпризы от окружающих. Бросают супруги, друзья, накрывается профессиональная деятельность (даже если инвалидность сама по себе на рабочие качества не влияет), близкие предъявляют инвалиду обвинения в том, что он «сам виноват» в своей проблеме и усложняет им жизнь (если учесть, что многие инвалиды и без того чувствуют себя виноватыми, как и, допустим, изнасилованные или бывшие заложники), то это удар в слабое место. Другие малограмотные сочувствующие, когда-то смотревшие передачу про Дикуля, свято уверены, что любой инвалид может выздороветь, если «будет как следует заниматься», а если он не выздоравливает, значит, у него слабая воля. Инвалиду усердно втолковывают, что он отныне «обуза», бесполезное и никчемное существо, которое мешает близким и обществу (в этом смысле чаще всего вредят социальные чиновники и прочие подобные деятели, хотя и родственники в этом плане могут постараться). Ну и плюс некоторые специфические унижения – в зависимости от вида инвалидности. Над глухими, например, принято смеяться, потому что это вроде как забавно (если учесть, что у глухих вообще нарушено общение со здоровыми, а мнительность и обидчивость входят в психологическую картину болезни, то это тоже удар в болевую точку). Инвалиды с нарушениями, пардон, тазовых функций - тоже объект издевательств со стороны более здоровых и медперсонала. Если учесть неприспособленность больниц к такой, казалось бы, неизбежной физиологической проблеме, то это тоже тот еще подарочек. Помнится, в хирургическом отделении, где тяжелые лежачие больные лежали в одной палате с относительно здоровыми (это те, которые нормально передвигаются, которые способны полностью восстановиться после операции и не страдают сопутствующими болезнями), одна женщина страдала этим самым нарушением функций. Плюс после операции она не могла ни встать, ни даже пересесть на коляску. Тем не менее она как-то себя обихаживала, перестилала пеленки (из-за чего операционные швы разлезлись в лохмотья на второй день) и т.д., но от запаха избавиться полностью не могла. Отдельной палаты в том отделении, естественно, предусмотрено не было. Что ей приходилось выслушивать по своему адресу – уму нерастяжимо. Я попыталась объяснить соседкам по палате, что унижение такого рода (заставить, пардон, обгадиться на глазах у окружающих) применялось для того, чтобы ломать сопротивление тех идейных революционерок, В ОТНОШЕНИИ КОТОРЫХ ФИЗИЧЕСКИЕ ПЫТКИ МАЛОЭФФЕКТИВНЫ. То есть, это ПЫТКА, более изощренная и мучительная, чем пресловутые иголки под ноготь. Соседки, вовсе не монстры какие-нибудь, вполне добродушные женщины лет под 40, внимательно выслушали, сочувственно покивали и поахали, потом кивнули друг другу и вслух сказали: «Ну ладно, мы в коридор пойдем, а то здесь воняет очень». Пойти в коридор и от души навешать им люлей в отсутствие объекта обсуждения я не могла, поскольку тоже была нетранспортабельна. Дама выдержала чудом, ее здорово поддержала мать, правда потом обе месяца три тяжело болели (+ к основной болезни), а психологически обе не восстановились окончательно до сих пор, то есть в течение 6 лет. Другую даму, тоже лежачую, доканывали другим способом, причем из самых лучших чувств. Ей объясняли, что она, без возможности двигаться, никому не нужна, что ее в ближайшее время выпишут из больницы и что она, не умея ходить, в одиночестве просто сгниет. Встать она теоретически могла (и впоследствии встала, у нее было несколько сложных переломов ноги, но кости имеют свойство срастаться), но каждый метр, пройденный по палате, давался ей колоссальными усилиями и болью. Так вот, оцените. Каждый раз, когда она, пройдя очередные два-три метра, со стонами и совершенно обессиленная падала на кровать, добросердечные ближние НЕМЕДЛЕННО начинали ее накачивать: вот видишь, как тебе тяжело и плохо? А ты должна через неделю уже по сто метров ходить и полностью себя обслуживать. Ощущение полнейшего бессилия и невозможности выполнить эту задачу ей таким макаром вбивалось в голову недели три, под конец у нее при одной мысли о сегодняшней норме хождения начиналась полновесная истерика и скачок давления. А они хотели всего-навсего настроить ее серьезно заниматься зарядкой…

Так что все эти сказочки насчет «если человек не хочет падать – то его никто не уронит» – это, мягко говоря, преувеличение. Сломаться может любой, если ломают умело и целенаправленно (что тоже случается) – тем более. Запас прочности – это не заслуга человека, а полученный им эмоциональный опыт, поддержка близких, отсутствие серьезных утечек душевных сил и так далее. Кстати, ломаются люди по-всякому, слезливость и жалость к себе еще не худший вариант по сравнению с той же агрессией и ненавистью к людям, только слезливость видна сразу, а ненависть обычно нет.

PS. Кстати, весь этот разговор у Гатти (э-э, мнэ-э… я понимаю, что gatta – это кошка по-итальянски, и, наверно, gata – по-испански, а знающих польский в ее окружении нет?) вызвал у меня такую ярость именно в силу того, что атмосфера общего унижения инвалидов и психологического давления отчасти складывается из подобных фраз за спиной, издевательских реплик, случайно прорвавшегося сквозь политкорректность изумления: инвалид? Женился?! Работает?! Хочет учиться в нормальном ВУЗе – а в МГУ он, случайно, учиться не хочет?! «Инвалиды в фэнтези – это слишком», «оставьте жанр для умных, сильных и красивых героев», «не пускайте в сказку и мечту неподходящих объектов» и прочее. По идее, ни одного крупного хищника на том обсуждении не присутствовало, средний инвалид в свой адрес наслушался куда более обидных вещей и против всей этой компании выстоит без проблем, тем более, что пара более разумных людей там все-таки высказались… но.

PPS. Я рада за вас, что вы сумели отчасти справиться с болезнью. И для организма польза, и вкус победы все-таки здорово поднимает жизненный тонус…

@настроение: "На воротах сидел назгул и жутко орал"